Этот обзор катаризма, который мы совершили, исследуя понятие Духа, является, конечно, очень кратким и неполным. Мы оставили за скобками многие фундаментальные аспекты христианства Добрых Людей: их удивительный рационализм, тотальный евангелизм их образа жизни, организацию их религиозного ордена, которая оказалась очень живучей и действенной на протяжении нескольких столетий; глубину их социального укоренения в окситанских княжествах; формирование и развитие их дуалистических рефлексий, отразивших интеллектуальные дискуссии времен схоластики, и даже томизма. Однако мы пошли на этот риск, поскольку это похожее на приключение исследование (особенно для меня) – было всего лишь еще одним окном, открытым в катаризм, чтобы осветить его для всех нас.
Добрые Люди наконец-то обрели свое место в истории – со своим христианством, одновременно архаичным и новаторским, и двенадцатый век – век Абеляра и аббатства Параклита, Святого Духа Утешителя, был для них самым подходящим. Именно Святым Духом они привлекали души к Богу. Их даже в какой-то степени можно назвать христианской Церковью Параклита. Сын никогда не становился для них воплотившимся человеком, хотя они признали его важную роль как посланца Благой Вести, то есть Евангелия и спасения Духом. Готический век Франциска Ассизского, стигматов и повторного открытия страдающей человечности Христа, является полной противоположностью вселенной романских времен, где Отец казался далеким, Сын – словно скрытым за тяжелыми драпировками, и лишь Святой Дух парил над «сакрумом». Теологическая рефлексия катаров была идеальной для христианина двенадцатого века. Но она казалась более противоречивой в эпоху страдающего и «человечного» Христа.
Катарская метафизика является в основном метафизикой безмятежности. Катарские и антикатаркие трактаты представляют для нас творение Божье как истинное бытие, в котором коренится сущность всех человеческих существ – их истинная часть исходит из бытия Божия, как лучи света исходят от солнца. Дух это на самом деле божественная часть человека – каждого человека. Катаризм действительно является духовным христианством, в самом широком смысле этого слова, то есть религией, совершенно лишенной всех представлений о материи как о созданной Богом, и не жертвующей ничем ради видимого мира. Это в самом прямом смысле этого слова религия спасения Духом. Их основной точкой расхождения с Римской Церковью была не дуалистическая метафизика, которая никогда не являлась чем-то большим, чем исследовательской работой над библейскими основами христианства, а ее тезисы подкреплялись различными аргументами, но никогда не кристаллизировались в единую доктрину; это было таинство Духа.
Римская Церковь не могла простить им того, что они связали христианское послание о Спасении с таинством крещения Духом, крещением Иисуса Христа, в противоположность таинству спасения кровавой жертвой Сына и Пресуществлению, которые оказались основой католического христианства.
Нельзя отрицать, что на Писании были основаны и катарская сотериология, и католическая. Историки религии могут попытаться выяснить, из какого источника во времена зарождения христианских церквей, до 3-го века нашей эры, начала формироваться традиция новозаветной экзегетики и таинства крещения возложением рук, которая около тысячного года неожиданно вышла из полудремы, чтобы вступить в великие евангельские дебаты с новыми аргументами. Но для богословов последнее слово катаризма - это послание христианской надежды, растоптанное как еретическое, но полностью основанное на таком ортодоксальном тексте, как Послание к Римлянам, а на метафизическом уровне утверждающее, что Бог Евангелий просто не может утратить ни одно из Своих творений.
