(Лук.2:11-12)
Младенец и Спаситель… Детство, по своей сущности беззащитно и нуждается в опеке. Как же Тот, Кто пришел спасти человечество, мог принять вид маленького ребенка, неспособного ни говорить, ни ходить? Ведь явись Он в сопровождении грозного воинства, разя всех врагов Израиля, пред ним бы пали на колени зелоты, фарисеи и левиты, ибо такого Мессию они ожидали. Явись он в образе Громовержца, сидящего на огненной колеснице, и пред таким цезарем Олимпа склонились бы эллины и прочие язычники. Но Он явился в скрытости, так, как приходят в этот мир все живущие – через рождение.
Что ж – это имело и то последствие, что Церкви этого века провозгласили Его природу человеческой. Якобы Христос пришел в этот мир, чтобы обожествить человеческую плоть. И теперь католики всего мира могут устанавливать миниатюрные ясли в игрушечных гротах, класть туда пупса и сентиментально вздыхать: Какой милый Иисусик! И все младенцы подобны Ему. Отчего так? Ответ может показаться совершенно неполиткорректным. Добрые Христине полагали, что Великие Церкви узурпировали имя Христово не только потому, что были их конкурентами. А потому, что они использовали и продолжают использовать аргументы добра, зла, спасения и проклятия в политических целях. Ведь только так они могут не просто распространять своё влияние, но доминировать. Их целью до сих пор является послушание – желательно безусловное – наибольшего колчества людей. И если раньше они использовали палку – то есть админресурс, который они и сейчас с удовольствием используют, если могут – то теперь в дело идёт церковный маркетинг. Одним из средств этого маркетинга является учение о милосердии, создающее образ ортодоксальной или Римской Церкви как преисполненной доброты и правды. А, следовательно, они лучше знают, как надо. Таким же маркетинговым элементом является и игра на материнских чувствах. Однако это не цель, а средство. Средство для того, чтобы церковные идеи стали идеями государственными. И расширение своих идей с использованием игры на человеческих эмоциях зачастую называется евангелизацией. Но не следует обманываться. Сутью этих Цервкей является не привлечение всех к Богу, а подчинение себе. На этом, с их точки зрения, и основывается спасение.
Добрые Христиане были свободны от этих игр. Они не верили, что Бог входил в лоно Марии и оставил там мужское семя. Думать так о Боге, собственно говоря, глупо: в духовном мире не с помощью половых органов размножаются. Мария никогда не была беременной и не рожала по-настоящему – тогда бы она не оставалась приснодевой, ибо плева разорвалась бы если не в момент зачатия, то во время родов. Но Мария, как верили Добрые Христиане не была земной женщиной. Она, как и Иоанн Евангелист, была ангелом, призванным помогать Христу в Его миссии. Что же это была за миссия?
Посмотрим на ситуацию с другой стороны. «И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины» - так говорит евангелист Иоанн (1:14). Здесь ключевым является «Слово». Из духовного мира пришел наш Спаситель, а не материального. Это Логос, Слово, пало в мир, как семя Божье (Лук. 8:11), и Иоанн Предтеча свидетельствует о Нем: «Сей есть, о Котором я сказал: за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня.» (Иоан.1:30). Следовательно, Христос был прежде Иоанна, да, по большому счету, и раньше этого мира. Почему же в ночь на 25 декабря мы говорим о Рождестве Христовом?
Чтобы объяснить своим верным, почему Спаситель пришел в мир в подобии слабого младенца, Добрые Христиане рассказывали притчу о птице-пеликане. Мне самой довелось видеть пеликанов. Они имеют одну особенность – становиться как бы невидимыми. Летит по небу стая, и видно, как мерно вздымаются и опадают черные кончики крыльев. Но миг – и в небе никого. Вся стая повернулась под углом к возможному зрителю, и уже не стало видно черного оперения, а белоснежные птицы словно растворились в небесной голубизне. Но притча такая. У сияющей как солнце птицы были детеныши. Каждый день пеликан отправлялся искать для них пропитание. Но дракон в его отсутствие пробирался в гнездо и мучил птенцов. Пеликан находил их измученными и истощенными. Он лечил детенышей, но всякий раз дракон повторял свои злые дела. Тогда пеликан скрыл свое сияние, «вотенился». И когда дракон в очередной раз пришел терзать птенцов, птица показалась ему во всем своем сиянии. И от этого света дракон ослеп.
Так и Отец Небесный, видя, как Его дети (благие по своей природе души) страдают в этом мире зла, послал Своего Сына спасти все человечество. Но чтобы дьявол не догадался, кто пришел в этот мир, Христос вотенился в образе слабого младенца. Пришло время, и Он открылся людям и миру. А когда уходил обратно на небеса, то передал часть Своего сияния своим ученикам во время Пятидесятницы. Тогда апостолы облеклись в Духа Святого, который имеет власть низлагать все то, что создал Сатана.
Что же до образа младенца, то между плотью и ее подобием есть одна большая разница. Приняв вид ребенка, Христос не подчинился оковам этого мира. При всей умильности детства, Он не мочил пеленок, не срыгивал молоко, у Него не резались зубки и не пучил животик. Он пришел не для того, чтобы обожествить человеческую плоть, но чтобы из плоти пробудить «внутреннего человека» - ангела, которым все мы когда-то, до падения с небес, были. Христос пришел в этот мир, чтобы вернуть нам память о небесной родине, породить о ней ностальгию и указать нам дорогу обратно, к дому. И тот, кто проснется, расправит ангельские крылья и превратится в Сына Божьего. Он увидит этот свет, словно яркую звезду, катящуюся по небу, и сам облечется в свет. И явится ему «многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!» (Лук.2:13-14).
Христос родился! Славим Его!
