angryМинистр внутренних дел Юрий Луценко выступает за возобновление смертной казни. Такое мнение он высказал в интервью журналистам после завершения совещания по вопросам борьбы с коррупцией под председательством Президента.
«Я выступаю за возобновление высшей меры наказания в виде расстрела за особо тяжкие преступления против человека», - сказал Луценко, пишет УНИАН.
Я честно говоря думала, что правозащитники Украины хоть здесь выступят единым фронтом. Ан нет, кормушки общественных советов при МВД им дороже.
Единственным, кого это возмутило, кроме нас, кажется был Дмитрий Гройсман из Виннцкой Правозащитной Группы.
Он написал в рассылку Общественного Совета при МВД следующее:
В это связи у меня вопрос к госпоже Екатерине Борисовне Левченко, которая возглавляет Управление по правам человека
МВД Украины - а Вы теперь тоже за введение смертной казни?
А если Вы против - то Ваше несогласие с господином Министром может быть высказано публично? А когда?
А если Вы за, то могли бы Вы это публично озвучить, чтобы мы знали - МВД едино в своей поддержке инициатив Министра. Ведь это очень важно, Екатерина Борисовна.
А если Вы против, то с учетом огромного значения, которое имеет отсутствие смертной казни для соблюдения взятых на себя Украиной обязательств в деле защиты прав человека, могли бы Вы, Екатерина Борисовна публично и четко заявить о том, что уходите в отставку, в связи с тем, что Вы все-таки больше правозащитник, чем госслужащий?
А еще у меня вопрос к господину Евгению Захарову,который является сопредеседателем ОС МВД Украины по соблюдению прав человека - может быть Вы, уважаемый Евгений Ефимович, могли бы сделать публичное заявление от имени ОС МВД о том, что категорически не согласны с призывом Луценко к введению смертной казни в Украине? Или это "неконструктивно" с учетом нынешнего конструктивного сотрудничества конструктивных правозащитников и МВД Украины.
И что, как Вы думаете, ответил ему гуру правозащитного движения Украины господин Евгений Захаров?
"Дима, я ... тебе отвечу. Но не про министра и не про смертную казнь, которую он поддерживает. В этом нет ничего удивительного, особенно, если учесть склонность электората к ужесточению наказаний, с одной стороны, и склонность министра к участию в политике, с другой. И если 95% сотрудников првоохранительных органов поддерживают смертную казнь, то следует ли ожидать, что один из руководителей такого органа будет против? Скорее всего, нет.
Как это прикольно и вполне в духе гражданского общества - назвать стервецом не министра, выступившего за введение смертной казни, а правозащитника, возмутившегося действиями министра. Куда мы катимся?
