Так много и часто говорили о крестовом походе...

Все в городе говорили об армии крестоносцев. Было известно, что она огромна и ее продвижению мешают только толпы примкнувших к ней паломников; потому было маловероятно, что она сможет предпринять какие-либо продолжительные осады в середине лета. Если Виконту не удастся остановить их прежде, они окопаются возле Безье, и вся местность вокруг города пострадает. В Каркассес каждый город и укрепленная деревня были настолько уже забиты скотом и беженцами, что было почти невозможно пробиться сквозь толпу, сидя верхом. Выглядело так, что люди вполне серьезно воспринимают угрозы официального клира в их сторону.

В самом Фуа они встретили цистерианского проповедника -  человека, преисполненного праведного гнева - собравшего толпу на площади возле церкви и предрекающего всевозможные кары для нечестивых. Раймонд и Айкарт, вместе с несколькими другими братьями из Фуа пришли на площадь послушать его проповедь: этот человек имел репутацию хорошего проповедника и даже сумел добиться нескольких достойных сожаления обращений в Каркассоне.

- Я стою среди вас - кричал он - как пророк Илия стоял среди идолослужителей и жрецов Ваала: хоть и один, но сила моя в крепкой руке Всемогущего Господа! (Вообще-то, он был не один; цистерианцы в этом городе были достаточно богаты и очень уважаемы. Однако, следовало иметь немалое мужество, чтобы говорить в таком тоне, как он.) Чтобы покарать неверие фараона, Господь Бог в древние времена послал на Египет десять казней, и враги истинного Господа узрели, как их земля пришла в опустошение. Чтобы покарать мерзостные дела Иезавели, Господь Бог наслал засуху на Израиль, и тщетно жрецы Ваала приносили свои жертвы! Взгляните, братия моя, на этих жрецов Ваала,  стоящих рядом с нами в этом самом месте - их души чернее, чем одежды, которые они носят! Они могут слушать меня и казаться высокомерными, но в сердце своем они трепещут: разве их лживые молитвы смогут отвратить от нашей земли бурю, готовую обрушиться на нее - потоп и трубы, возвещающие Суд Божий? Потому что именно сейчас святая армия воинов Христовых под защитой Креста Спасителя нашего, неся сверкающие мечи и опьяненная гневом Божьим, идет к нам по долине Роны. На долгих десять лиг развеваются штандарты этой армии, и вся река укрыта ее кораблями!

Несчастные люди, вы, кто так слепо доверился этим лживым апостолам, этим служителям самого Ада - взгляните на них и вы увидите! Неужто из их слабых рук, столь щедрых на иллюзорные благословения, вы ждете помощи? Тщетно эта нечестивая Иезавель (он имел в виду сестру графа де Фуа, которую он все же не осмелился назвать открыто по имени) обещает им свою защиту и разделяет с ними свое богатство. Это правда, они умело приобретают золото и серебро; но последние полгода - да что там, весь последний год - они умоляли своего хозяина, Сатану, чтобы он поселил смятение в сердцах всех христиан и посеял несогласие в армии крестоносцев - и каковы же результаты? Вот, армия Христова собралась и приуготовила себя молитвами для битвы; и сейчас она на марше, как огромная огненная колонна, как приливная волна самого Потопа, готовая излить на эту отринувшую Бога землю вину божественной ярости!

Ах, это праведное и ужасное опьянение, это вино божественной ярости! Каждая улица и площадь превратится в море крови, а реки станут багровыми! Вы говорите себе: Бич Божий не настигнет нас, мы в безопасном месте. Безумцы! Кто из вас не имеет родных и близких в тех местах, куда придет воинство Божье? Вы глупцы, ибо, если божественное пламя будет зажжено, оно должно шириться; ложь и клятвы ваших графов и баронов более не защитят вас!

Пусть эти жрецы Ваала скажут вам, или они имеют силу отвратить этот бич от вас! Смотрите, я поднимаю руки свои к небу - без страха, о Господи, смиренно, уверенно я полагаю надежды на Тебя! Божественное пламя уже зажжено, оно приближается, готовое пожрать этих лживых пророков! Взгляните на них - проповедник указал на группу людей в черном, стоящих и слушающих его с бесстрастным презрением - взгляните на них, вы, неверующие! Их тела обещаны Сатане, и пламя, что пожрет их тела, уже освещает их головы. Я вижу это! Я вижу, как оно вьется вокруг их тел и выжигает их внутренности! Никто из них не уйдет! И я призываю на них этот пламень, я приговариваю их гореть в вечности властью Святого Духа, облекшего мое недостойное тело в момент моего посвящения. Да - в правде и справедливости облекся я в Святого Духа, помазанием и посвящением, волею Святой Церкви - единственной Истинной Церкви, Церкви Апостолов, Исповедников и Мучеников, Невесты Христовой и Мистического Тела Иисусова!

Шарлатаны и соблазнители, порождения ехидны, кто научил вас бежать от гнева небес? Вот вы стоите передо мной, немые и трепещущие, не говоря ни слова в свою защиту - скромные, смиренные, кроткие как голуби, вопрошая всем своим видом: зачем люди накликают войну на нас? Но еще совсем недавно ваши богохульства, кощунства и оскорбления несли огонь и кровь этой земле и возмущали даже вашу еретическую паству! Или не вы подзуживали людей разбивать святые распятия Господни на куски и осквернять Христовы алтари экскрементами?

Гийом де Вентенак, один из диаконов из Арьежа перебил монаха на этом месте, заметив, что трудно говорить, если тебе даже не дают вставить слово.

- Что же касается остального, - продолжал он, - то достаточно просто опровергнуть многочисленные лживые и еретические утверждения, которыми переполнена твоя речь от начала до конца. Бог, которого ты призываешь, это не Истинный Господь, Отец всех добрых духов, но дьявольское божество, жаждущее крови и убийств; и потому явным богохульством является вера в то, что Спаситель наш Иисус Христос когда-либо поклонялся такому Богу!

 - Ты обряжаешь себя в святейшее имя Господа Нашего Иисуса Христа, словно одеваешься в краденые одежды, - вскричал монах,  - только для того, чтобы соблазнять народ! На словах ты поклоняешься Ему, но твой истинный учитель - это Мани. Ты не найдешь ни одного слова в Святом Писании, где сказано, что Господь наш считал Бога Ветхого Завета дьяволом!

- Твои собственные слова осуждают тебя - ответил Гийом. - Они без всякого сомнения показывают, что ты не служишь милосердному Богу. Толпа, которая слушает нас, пусть будет нам свидетелями: пристало ли приписывать нашему Отцу Небесному такие дикие чувства, как ярость и говорить о Его опьянении? Ты сравниваешь себя с пророком Илией. Тем самым Илией, который собственными руками перерезал глотки четыремстам пятидесяти жрецам Ваала, словно какой-нибудь мясник? Неужто Бог, который не желает смерти ни одному из Своих созданий будет радоваться потокам крови, о которых ты все время говоришь? Разве это небесное пламя, которое ты обещаешь нам, своим противникам, не обычный костер из поленьев и хвороста, разожженный грешниками, радующимися страданием брата своего?

- Легко вводить в заблуждение людей подобными аргументами, - высокомерно заявил монах. - Вы называете себя учителями Провидения и воли Божьей. Вы богохульствуете и высмеиваете Божественные Таинства; тайны Божественной Любви становятся всего лишь разменной монетой в ваших руках, которую вы предлагаете на каждом перекрестке. Но когда дело доходит до ваших собственных таинств, их вы храните для себя, ваша паства ничего о них не знает. Вы испытываете некоторые трудности, объясняя, как одна душа может жить в нескольких телах, и как ее может найти «небесный дух», которого вы призываете на избранных вашей Церкви путем возложения рук; и чем было «видимое тело» Спасителя - не говоря уже о том, как Бог мог иметь двух сыновей, а сатана двух жен!

- Послушай меня, Пьер-Бернард, - сказал Айкарт, подходя к цистерианцу, - сейчас не время и не место начинать дискуссию о столь высоких материях. Насколько я понимаю, ты сейчас говоришь об армии, которую называешь Христовой армией, и которая собирается залить твою землю огнем и кровью. Нас ты называешь жрецами Ваала, и обвиняешь в том, что мы не способны остановить приближение Бича Божьего своими молитвами. Но почему же ты не скажешь всем этим добрым людям, собравшимся нас послушать, что это вы вызвали эту самую армию - своими молитвами, интригами своих епископов, письмами своего Папы, проповедями ваших монахов и лживыми обещаниями прощения грехов? Мне почему-то кажется, что не столько нас, сколько вас люди должны обвинять за это.

- Когда хирург отрезает гангренозную конечность, следует обвинять не хирурга, но гангрену.

- Если уж говорить о гангрене, - сказал Айкарт, - то зачем ходить так далеко? (При всей своей доброй воле он не мог больше сдерживать свою горечь.) Ты осмеливаешься говорить о нас, как о гангренозной конечности, когда ваши епископы проводят все свое время на пирах и охотах, продавая свои приходы тем, кто больше заплатит? Когда ваши аббаты заставляют бедных людей бесплатно работать на них, а потом отбирают их земли? Когда ваши священники живут с любовницами, упиваются вином и проповедуют едва раз в году?

 - Доколе, о Господи, доколе! - возопил одетый в белое цистерианец, хватаясь руками за голову. - Доколе мы принуждены будем выслушивать оскорбления нечестивых! Идите, сорвите с меня одежды и забросайте меня камнями, как когда-то подобные вам побили камнями благословенного святого Стефана! Я готов пожертвовать собой. О Господи, воззри на свою возлюбленную Супругу, лежащую на земле, на то, как нечестивцы плюют на Нее, бьют Ее и поносят! Взгляни, как рвут в клочья одежды Ее, как Она кровоточит от бесчисленных ран, подобно путнику, на которого напали разбойники на дороге между Иерусалимом и Иерихоном! О Господи, воззри, те, кто нападал на Нее и оскорблял Ее, до сих пор осмеливаются высоко держать головы, потешаясь над Ее страданиями и обзывая Ее постыдными именами и попрекая Ее за несчастья, которые они сами же и навлекли на Нее! О Господи, смилуйся над Своею Церковью в этой земле, ибо фарисеи издеваются и унижают Ее, как они издевались и унижали Христа Распятого!

Вы, лживые пророки, разве это не вы ослабили Веру в этой стране? Кто, как не вы, лишил несчастных утешения Святых Таинств, а своей бесчестной клеветой попрали репутацию наших епископов и священников, губя простые души своей лживой и внушенной дьяволом мудростью? Вы говорите им: Будете как боги, знающие добро и зло; вы для их соблазна избавили их от таинств, которые они не могут уразуметь; вы клеймите нас как идолопоклонников, потому что мы со всем смирением почитаем реликвии и святые изображения, говорящие нам о Боге - зато вы сами заставляете свою паству впадать в худшее идолопоклонство, заставляя их почитать себя! Знайте же, мы не боимся вас; ибо пречистое Тело Господне, каждый день предлагаемое в жертву за грехи мира - это тот Добрый Самаритянин, который защитит Церковь нашу от ваших нападок, и проведет ее с триумфом сквозь века!

 - Тогда к чему же вы собираете армии северян вам на помощь? - вскричал Айкарт. - Эти крестоносцы, о которых ты говоришь - это тоже Добрые Самаритяне? Наша кровь, которой вы так жаждете - это масло и вино, которым вы собираетесь залечить ваши раны? И это нас ты обвиняешь в беспорядках, что творятся в вашей Церкви? Богу ведомо, что мы никогда не навязывали свою веру силой, и не соблазняли души человеческие деньгами и почестями; и если многие из ваших верных пришли к нам, так это потому что ваша Церковь обернула свои деяния себе же во зло и своим распутством доказала нашу правоту!. Тебе прекрасно известно, Пьер-Бернард, что до недавнего времени вы не осмеливались показаться на улицах Каркассона без шляпы и в облачении. Или ваша Церковь внезапно обрела святость и чистоту с тех пор, как ты принял обеты среди братьев-цистерианцев?

- Воистину и воистину, - заявил монах, скрестив руки на груди,  - пусть Тот, кто не осудил женщину, взятую в прелюбодеянии, будет теперь судьей меж нами! Пусть тот, кто без греха, первым бросит в нас камень. Мы не говорим, что свободны от греха, но вы достаточно горделивы, чтобы объявлять себя безгрешными. И таким способом вы губите доверчивых; но мы хорошо знаем, какова ваша так называемая «чистота». Не стоит тебе упрекать наших священников в роскошной жизни, Айкарт, все знают, что ты и твои собратья тайно предаетесь содомскому греху; вот чем объясняется ваше видимое целомудрие. Вы называете нашу Церковь «Матерью блуда», но сами вы привлекаете к себе послушников тем, что позволяете им жить в наиболее постыдном и мерзостном состоянии разврата; вот что лежит под вашим презрением к таинству брака!

При этих словах Айкарт отпрянул.

- Только дух распутства, живущий в каждом сыне Великой Блудницы, может вдохновить на такие слова! - вскричал он. Ты должен быть благодарен нам, Пьер-Бернард; ибо только из уважения к нам эти люди, собравшиеся здесь, не швыряют сейчас камни тебе в лицо -

- Пойдем, - сказал Раймонд, беря его за руку. - Оставим этого несчастного. Зачем тебе терять присутствие духа из-за таких банальных оскорблений?

 - Ах, брат мой, - сказал Айкарт, а губы его все еще дрожали, и огонь гнева горел в глазах - это не только оскорбления. Я знаю этого человека с юности; наши родители были соседями. Как он может верить во всю эту бесчестную клевету, которая распространяется о нас? И правда, Великая Блудница губит всех, к кому ни прикасается, и тот, кто служит ей, должен питаться только ложью. Ее приспешники ненавидят самое имя и дела Иисуса Христа; и если они все еще призывают Его имя, то всего лишь прикрытие для их истинных целей.

- То же самое они говорят и о нас, - заметил Раймонд. - Не думай более о них; это только вводит тебя в искушение. Бог даровал мне благодать видеть, что их души - как бы невежественны и не отмечены печатью Зверя они были - иногда имеют благие качества и могут, в ином теле, найти дорогу к спасению. Предположим, ты обратил сына блудницы: неужто ты посоветуешь ему плюнуть матери в лицо и прогнать ее из дома? Лучше помолимся о том, чтобы дух Иеговы не овладел нами и не сделал и нас солью, лишенной солености.

Зоя Ольденбург. Предназначение огня. Отрывок из романа.