Собак Берта рассматривала с почти расистской точки зрения: были породы, к представителям которых она по умолчанию относилась хорошо, и породы, которые, по ее мнению, не должны были быть. Такими «евреями» и «цыганами» в одном лице были пекинесы. За исключением пекинок моей матери, которые с Бертой были приятельницы, все остальные особи, имеющие к этой породе хоть какое-то отношение, были атакованы Бертой. И ее даже не смущало присутствие хозяев собачек – она просто впивалась зубами в шелковистую бежевую шерстку, и все. Мало того, имела хамство требовать у хозяев, поднимающих своих питомцев на руки, спустить ей пекинку. Она махала им хвостом и заискивающе улыбалась, как делала в случаях, когда я бросала ей мячик. Это, конечно, очень возмущало людей, чьи пекинесы были погрызены и покусаны. Сама Берта тоже, бывало, становилась жертвой разбойных нападений: ее неоднократно кусала соседская немецкая овчарка Линда, у которой были свои нацистские тараканы в голове (огромный укус на спине, загноившийся и долго не заживающий), да разные дворовые псы, с которыми Берта гавкалась через забор и имела неосторожность подойти слишком близко к изгороди (страдали в основном уши).
Двор-терьеров Берта презирала. Я имею в виду тех мало любимых собак, которые стерегут двор и носа не смеют казать в хозяйские покои, без разницы – беспородные ли это дворняги или чистокровные алабаи. Однако Берта иногда снисходила к ним, чтобы с басовитым лаем побегать вдоль забора (у такс на редкость басистый голос, как у крупных псов). Обычно на украинских подворьях, у самой изгороди с внутренней стороны двора, люди высаживают цветы. Поэтому три-четыре раза носиться туда-сюда вдоль изгороди, тогда как с другой стороны то же проделывала шавка, ломая хозяйские ирисы или хризантемы, было для Берты двойным удовольствием.
Единственная дворовая собака, с которой у Берты была дружба, иногда омрачаемая стычками на почве шашлыка, была Варвара, или попросту Боба – собака людей, у которых мы останавливаемся в Карпатах.
Боба младше Берты на два-три года, но не возраст позволял Берте верховодить, а то, что Берту – как и кошку Мурку – допускали в святая святых, хозяйский дом. И там Берта могла лежать у камина…
А еще хозяева Бобы катали Берту в своей машине
и вывозили на пленэр,
где она ела шашлыки и охотничьи колбаски до такой степени, что потом отворачивалась от них.
Большая любительница покушать, Берта предпочитала, чтобы процесс приема пищи проходил в приятной и комфортной обстановке: на ковре, или в элитном ресторане (дважды втайне от персонала была пронесена в переноске), или в простом кафе, но с панорамным видом.
На снимке справа Берта покидает уютную переноску, чтобы погнать с территории «своего кафе» забредшую собаку (на дальнем плане).
