Проповеди
Бернар ответил Эвервину из Штайнфельда, но не прямо, а посредством серии проповедей на тему Песни Песней, написанных приблизительно в том же 1143 году в тишине аббатства Клерво[1]. В этих проповедях, направленных против лис (ереси), которые портят виноградники (Господа), Бернар фактически не сообщает нам ничего нового о еретиках, уже известных нам из письма Эвервина. Он полагает, что эти современные еретики вдохновлены древними, а именно манихейцами, но оценивает их «хуже, чем манихейцы», из-за их лицемерия и претензий на аскетизм. Он советует клирикам, которые столкнутся с ними, попытаться их обратить, но в случае, если это окажется невозможным, то допустимо и оправдано предание их смерти («кто покарает в гневе злодея, является орудием Божьим»)
Немногим позже, в июле
Через некоторое время по всей Европе вновь разразились репрессии; и если в Окситании еретиков явно защищала каста сеньоров, то в Шампани и Бургундии загорелись костры. В Рейнских землях, через двадцать лет после трагического эпизода, описанного Эвервином из Штайнфельда, начались новые полицейские облавы с целью казни на костре мужчин и женщин, и по этому поводу появляются новые документы. Экберт, будущий аббат Шенау, но в тот момент каноник Бонна, тоже написал после 1163 года серию проповедей против еретиков, которую он посвятил архиепископу Кельна. Из этих проповедей 1163 года мы можем узнать две дополнительные подробности о ереси Апостолов.
Прежде всего, Экберт дает еретикам имя, которое становится знаменитым в ХХ веке: катары. Здесь можно выявить сомнительную этимологию, с помощью которой Экберт, демонстрируя своё знакомство с патристикой, пытается соединить «греческое катарос, то есть чистые» с предыдущим латинским названием cati, то есть поклонники кота. Можно также прочитать о том, как 5 августа
И, наконец, среди десяти пунктов, которыми Экберт характеризует ересь этих катаров в своей первой проповеди, и где мы узнаем кое-что, уже ранее нам известное - отказ от крещения водой, культа распятия и отрицания человеческой природы Христа - он упоминает (впервые в Западной Европе) о том, что они дуалисты. Они проповедуют, говорит он, «что человеческие души - это падшие духи, изгнанные из Царствия Небесного после Творения; заключенные в тела из плоти, они, однако, могут достичь Спасения делами, но только при условии принадлежности к их секте». Они исповедуют «что есть два творца… один - благой, другой - злой, то есть Бог и дьявол». В конце концов, бравируя своим знанием религиозной истории, Экберт ударяется в длинный экскурс в античное манихейство, для того, чтобы обосновать, что рейнские катары его времени являются преемниками одной из античных манихейских сект: катаристов [2].
Менее сентиментальный в своих чувствах и выражениях, чем Эвервин из Штайнфельда, Экберт явно не собирается ничего понимать: он a posteriori осуждает сожженных. Его тексты предоставляют нам утонченные и подробные объяснения некоторых черт инкриминируемых им «ошибок», но, как и все антикатарские информаторы, он демонстрирует только презрение и необъективность по отношению к тем, кого он считает врагами Божьими и своими собственными врагами. Однако, проповеди аббата Шенау, впрочем, как и проповеди Бернара из Клерво, не достигли желаемого результата: убедить в извращенности и ошибочности ереси тех, кто в нее еще не впал, убедить еретиков в их ошибках, обратить или, по крайней мере, отвратить от них их верующих. Да ведь сам Бернар оставил двери Церкви открытыми для физического насилия…
[1] Речь идет о проповедях 65 и 66 св. Бернара о Песни Песней: «Ловите нам лисиц, лисенят, которые портят виноградники, а виноградники наши в цвете…» (Песн. 2,15). Я использую здесь достаточно новаторскую работу Беверли М.Кинзли «Заботясь о Господнем винограднике: цистерцианцы, риторика и ересь. Бернар из Клерво, проповеди
[2] См. фундаментальный труд Robert Moore. The Birth of Popular Heresy. 1975.